Глава 10. В новой квартире.

​

(Рассказ Кристофера)

– Мой импресарио Кристофер

Марлов! – меня магистр представил.

– Я рад служить! Ваш дивный профиль

Я где-то видел. В рамках правил

Не стану Вас терзать словами.

– Постойте! Но Марло... Ужели?

– Нет, псевдоним! На самом деле...

Так. Музыкант. Позднее сами... –

И я, заметив взгляд магистра,

Решил подправить тон регистра.

 

– Все поручения исполнил!

Вот Ваш наряд. Манто для дамы.

Ландо сияет сотней молний.

Квартира ждет – паркет и мрамор! –

Земной поклон и удалился.

Хозяева переоделись.

Магистр чуть не скушал челюсть,

Когда в коляске очутился

И я – напротив. Йоган бледен,

Но взор горит – Sieg Heil! – к Победе!

​

В квартире было восемь комнат.

По две – для герра и для дамы,

Банкетный холл, довольно скромный,

Чулан для слуг. Рояль, диваны

В огромном зале для приёмов.

Мне угол выделен, на время, –

Я лишний здесь и много знаю,

Меня бы тюкнуть за сараем.

Но Трампедах вомнил, что племя

Чертей и прочей мутотени,

Которым я родное семя,

 

Неистребимо. Что ж прекрасно!

Пусть остаётся в заблужденьи.

Иначе все труды напрасны,

И мне придётся шастать тенью

По подворотням и столовкам,

Чтоб есть треску с бесплатным хлебом,

А вечерами всем дулебам

Изображать крутого волка,

Подмигивать их глупым дочкам,

На клумбах рвать для них цветочки.

 

Неловко мне, что Маргарита

Меня, как будто бы, признала,

Смотрела с жалостью открыто

На мой хитон, затем из зала

Вдруг позвала меня к роялю.

Спросила, буду ли любезен

Исполнить пару-тройку песен.

И вдруг я вспомнил эту кралю.

Нет! Мери Черная из Челси

Давно мертва. Но щеки, перси

​

И стан, и голос, и манеры...

Как далеко, давно... и рядом.

Но даже знанием и верой

Я не избавлюсь от досады

На жизнь, судьбу, пережитое.

Она ушла не из коварства

В страну теней, печали царство,

И как теперь я ей открою

Большую тайну Амбрерода!?

Пусть слово вымолвит природа.

 

Рояль прекрасен, лишь Бетховен

Достоин силы инструмента.

Я заиграл. Забылись боли

И голод, и позор момента...

– Вы так чудесно исполняли,

Как будто, Лунную сонату?! –

Слова её, как детонатор

На лик магистра повлияли –

– Пора бы Вам идти на кухню,

Намного будет остроумней

 

Для госпожи Вам приготовить

Уже по Вашей «П.П.П», –

Здесь Трампедах насупил брови,

Лицом на рака в канапе

Стал походить. Я рассмеялся

Слишком дерзко. Контракт исполнен.

Акцент на «Вашей» – мол, замолкни,

И так здесь слишком задержался –

Всем видом «юный» Амбрерод

Мне выражал, что предпочтёт

​

Остаться даже без обеда,

Чем больно резвому лакею

Дать волю продолжать беседу –

Вдруг да безмерно обнаглею

И лишнего чего сболтну...

– Вам, наш непризнанный маэстро,

Среди котлов и плошек место.

Пора бы вспомнить глубину

Рецептов Книги, неба даре,

К примеру, блюд в говяжьем взваре.

 

И Трампедах, не глядя в ноты,

Стал выводить без тени фальши,

Без пауз, в ритме пулемёта

«Возьми хвосты...», а дальше, дальше

В сомнамбулическом припадке

Он нёс о Зигфриде и Фрее,

О нибелунгах, о печенье,

О нации, о распорядке...

Я понял, что магистр голодный,

Что больше суток без бульона

 

Ему нельзя, он постареет,

И без физической подпитки

Вся наша сложная затея

В глазах спасённой Маргариты

Предстанет мраком без оконца –

Зачем ей дальше жить на свете,

Когда семидесятилетним

Её спаситель обернётся.

Пора за дело! Хейя-хейса!

Pūt, vējiņi! – ветерочек, вейся!

​

Я с помощью двух слуг хозяйских

И старой, доброй «П.П.П.»

Изжарил перепёлок райских,

Запёк козлёнка в пироге,

К сему Токайского фурминта,

Сыров, угря, миног, колбасок,

Полсотни устриц, ананасов,

Для возбуждения инстинкта,

И, как заправский камергер,

Явил прилежности пример.

 

Стол был накрыт по протоколу –

Три смены блюд, конечно, наспех,

Так... утолить телесный голод,

Но идеальная из трапез.

И Трампедах смягчился сразу,

Изобразив Наполеона,

Взиравшего на батальоны

У Фридланда, и бросил фразу:

– Пью за любовь, за лепестки,

Что в мире этом так редки!