Наутро все газеты Риги

Оповестили мирных граждан,

Что автор нашумевшей книги

Стихов «Любви и смерти жажда»,

Её все звали Маргарита

Шелла, похоже, утонула –

Таков был вывод караула, –

Нашли кулон из лазурита,

А также паспорт и горжетку,

Фигурку Будды, вуалетку.

 

По всем приметам, смерть настала

В связи с любовной неудачей,

И пресса бурно смаковала

Её стихи. Восторг щенячий

Со смертью юной поэтессы

Взорвал все органы печати.

Так, в левом «Пролетариате»

Обсасывали скрап-процессы,

Которые Марго смогла бы

Раскрыть в стихах, когда б не жабы,

​

Наймиты, империалисты,

Редактора, враги народа!

«Rundschau», голос Эльбы мглистой,

Вещал, что только лишь природа

Имеет право отражаться

На стихотворном языке,

Что у М.Ш. стихи не те,

Она-де, вздумала сражаться

Словами против коммунистов.

Но для того, что б было чисто

 

От комиссаров и евреев,

Нам не стихи нужны, а пушки!

«Листок бульварный», не робея,

Заметил, что со слов «наружки»,

Известно, как за поэтессой

Всю ночь гнались два странных типа,

Один – в подштаниках без штрипок,

Другой – с ножом, на вид – профессор.

Перед мостом её убили,

Кирпич – к ногам и утопили.

 

Пока Марлов читал газеты,

Магистр сидел у изголовья

Спасенной девы. Ел котлеты

Для укрепления здоровья.

Жена извозчика отвары

Из трав ныряльщице споила.

Спала «утопленница» мило –

Как на полотнах Ренуара

Рыжеволосые актрисы

В лучах, без капли компромисса.

 

Однако осторожный кучер,

Узнав, о чем кудахчет пресса,

Помыслил, что на всякий случай

Намного лучше, что б профессор

С девицей и своим коллегой

Скорей бы смылись восвояси,

И он о расставанья часе,

Ломая от смущенья пальцы,

Пришел поведать постояльцам.

 

Мол, для общения с властями

Он не настроен. Но не против

Их сразу всех или частями

Свезти в гостиницу. – Сойдете

За загулявших иностранцев.

Конечно, ночью, незаметно,

Коляска выглядит не бедно.

Никто не станет разбираться,

Кого там в экипаже фурман

Привез. Всем спать, а ночью – к штурму!

 

Кристофер, взяв от Трампедаха

Пять сотен латов на расходы,

Рванулся в центр совсем без страха –

Узнать какие там погоды,

Купить манто для Маргариты,

Приличный фрак для Амбрерода –

Reichsdeutsche едут на природу,

Здесь пару месяцов транзитом.

Для них отель и лучший номер,

А также стерлядь в водоеме!

​

Пока Марлов ужом вертелся,

Готовил парочке гнездовье,

Марго проснулась, огляделась.

– Где я? И кто тут в оголовье?

Магистр пред нею на коленях

Всё рассказал, прочел газеты.

Она, надев свои браслеты,

Смеялась, плакала мгновенье,

И вдруг решила, что согласна

Испить сюжет с ним куртуазный.

 

Занятно. Рижская богема

Её считает утонувшей.

Она свободна! В жизни схему

Включаем юношу. Не струшу

Пройти вдоль новенькой рокады?

Приму ли щедрый дар небес?

Я вижу, Амбрерод не бес.

Смогу ли одолеть преграды?

Смогу, конечно! Смерть сладка,

Но слаще смерти месть волкам!

 

Как жалок был отец семейства,

Которого она любила!

Образчик лжи и фарисейства,

Путь в круги ада без настила.

Он был художник-иллюстратор,

Он рисовал цветы и перья,

Он верил в древние поверья

И в силу снов и постулатов

О вечном душ переселеньи,

Но был повинен в преступленьи –

​

Назвал осколком от дебила

Её, когда она министру

Пощечину при всех влепила.

Да, был скандал из этой искры!

Да, отвернулись от девчонки

Социалисты, либералы...

Но безнадежность оседлала,

Когда любимый стал подонком.

Тогда нырнуть на дно колодца

Казалось проще, чем бороться.

 

Курс взят – возмездие и битва!

Марго решила согласиться,

Внять амбреродовым молитвам –

Вернуться к жизни и сразиться,

С судьбой, с людьми, с бациллой власти,

Из-за которых ей словами

Пришлось играть, не спать ночами,

Жить в нищете, терпеть напасти,

Мостить тропинки к тщетной славе,

Тонуть в весенней Даугаве...