
Глава 13. Последний концерт
Она (себе самой):
Ну что! Теперь ты убедилась?!
Вот твой таинственный Кристофер!
Судьба тебе явила милость –
Глаза раскрыла – как картофель
Мистичен «милый твой Лачплесис»!
Он, словно выгоревший примус,
Глаза пусты, как море в зиму,
И пресен, словно строчки в мессе.
Как ты могла в него влюбиться!
Он юн и прост. Тебе – за тридцать!
Он (самому себе):
Четыреста мне скоро, Мери!
Но помню, как вчера – ты с графом
Бежать пустилась. В этом теле
Изъянов нет, как нет метафор,
Чтоб описать его коварство!
Блудница, сладостная ведьма!
Ты тварь! Клялась! Божилась – «Верь мне!»
Мы с Бэконом вступили в братство,
Чтоб отыскать тебя в Йоркшире...
А ты сейчас и в этом мире...
В бреду Марлов валялся месяц.
Затем два года строгой схимы –
Один лишь раз, поддавшись взвеси
Из чувств, совсем не выносимых,
Он подбежал к ней в переулке.
Она бумажку в десять латов
Ему всучила диковато
И, как ни в чем, свою прогулку
Продолжила... Но сил хватило
Не закричать. Глаза застила
Злость на себя. Твой Спас – работа!
Бегом домой и за кантату –
Писать, черкать... Её щедроту
Он под стекло, на слой из ваты...
На Рождество, у друга Янки,
Была намечена премьера,
Среди богемной атмосферы,
В лесу, на даче, по-спартански.
Придут известные поэты
Под музыку читать сонеты.
Она вошла в сопровождении
Олафа З. – поэта-браны,
Его, как лидера движения
«Искусство на груди нирваны»,
Во всех салонах принимали
За своего. И в самом деле
Он был широк в словах и в теле,
И в широте был гениален.
Но бесконечно знаменита
Была, конечно, Маргарита.
Она прочла свои сонеты,
Прокофьева сыграла скрипка
В руках одной из двух брюнеток.
Весь зал окутала улыбка,
Когда на сцену вышел Олаф
И прочитал свою поэму,
В которой одинокий демон
Устроил танцы богомолок.
И наконец Марлова выход.
Все ждут кантату. В зале тихо.
Укрыв рояля струны пледом,
Так звук подобен вирджиналу,
Кристофер тихую беседу
Завел. Казалось, замирала
Мелодия туманом поздним,
Росой ложилась на предметы
И заповедные приметы
Роняла, – словно взмахом ножниц
Портной одаривает статью
Воображенный символ платья.
Адажио, аллерго, ларго –
Сменялись темпы хаотично.
И словно римская фаланга
Анданте бухало кирпично.
А дальше мастихин из терций
И напряженных септаккордов
Рисует лабиринты фьордов
И боль, и аритмию сердца...
Финал случился жестковатый –
Звучал мотив про Десять латов.
Молчанье длилось две минуты.
Зал словно выдохнуть боялся –
Так, словно нотным станом спутан,
Затем, как чашка из фаянса
Рассыпался на крики «Браво!»,
На беготню, на поздравления,
Восторги, мэтров наставления, –
Триумф был сладок, как отрава.
Но лишь одна Она молчала.
Глаза печальны, губы алы.
Затем спокойно распростилась
С хозяином и заявила,
Что приглашенье ей польстило,
Всё здорово и очень мило,
Но ей пора, был крепок кофе,
Ревнивый муж, наверно, злится,
И, чтобы ей с пути не сбиться,
Наш импресарио Кристофер,
И музыкант, и декламатор,
Ей будет верным провожатым.
Он все забыл – слова, обиды,
Отчаянье и унижение.
Она, она, и Царь, и идол,
Причина грёз и искушения.
Подал манто, спустился следом,
Побрел сомнамбулой за нею.
– Найти такси?
– Идем живее! –
И вдоль заснеженных беседок
Она по узенькой тропинке
Его ведет. Висков прожилки
Дрожат, и локон из-под шляпки
Горит огнем, глаза сверкают,
Калитка. Домик.
– Вам не зябко!?
– Я без тебя сто лет за гранью
Того, что называют жизнью, –
И бесконечным поцелуем
Из темной ночи в ночь цветную
Они вошли. Пропали мысли.
Лишь дрожь ресниц, и щек прохлада,
Стон вирджинала, свет лампады
Слились в один протяжный возглас...
Кинжал магистра контрапунктом
Ворвался.
Ужас.
Рыжий волос...
Марго
дышала
две
секунды…
Марлов каким-то бесом выжил –
Три ножевых, потеря крови,
Но выживать ему не внове...
………………………………….
Канун войны. В армейских бриджах
Несется время. С ним, детишки,
Дружите
и читайте книжки.