Не говоря почти ни слова,

После финансовой разборки

В Алхамбре, вместе с Амбреродом

Мы вышли к Бастионной горке.

Магистр ныл, что триста латов

Он проиграл в ночном притоне,

Что генерал был беспардонен,

А королева грубовата.

Что я, как по загулу мастер,

Не смог избавить от напастей

 

Его, младенца в этой сфере.

Он хныкал, часто спотыкался,

И обвинял меня в афере –

Ведь он без ужина остался(!)

Затем он взялся вдруг молиться

О ниспослании Маргариты

С точеным станом из нефрита,

Рыжеволосой, как лисица...

Я удивился, и немало,

Что с зельником сварливым стало.

​

От Eggs with butter, ham, and bacon,

До Sentimento maximale.

Да, надо думать, наш аптекарь

Как психотип феноменален –

В нем уживаются два кекса,

К его душевному вулкану,

Готовым нужно быть. Не стану

Потворствовать больным рефлексам.

Хотя, кто знал, что идеалом

Он обозначит ту, что знало

 

Моё сознанье три столетья,

Которой преклонялся Вильям

И бесподобные соцветья

Стихов, внезапных, словно крылья,

Ей посвящал. Она пропала

Между Сарреем и Беркширом...

Его отчаянная лира

С тех пор трезвонить перестала.

Аббат депфортский должен помнить

Тех мрачных дней каменоломни.

 

Пора напомнить мне настала,

Как клюв клинка его рапиры

Искал открытое забрало.

Ну что, аббат, продекламируй,

Попробуй в шутку выдать тайну

О том, как пьяному поэту

Ты шпагой возле глаза мету

Оставил вроде бы случайно!

Убить мальчишку сил не стало –

Бог миловал. Ему и слава!

 

Дела минувшие... но вижу,

Он вспомнил, дернулся щекою.

Потом мы виделись в Париже,

Однажды – разве это скрою.

Но нет! Магистр – Амбрерожа,

Как Holy Red его прозвала,

Вдоль улицы смотрел устало.

Я, как и он, уставший тоже,

Мечтал всего лишь об одном –

Скорей забыться сладким сном.

 

Аптекарь словно встрепенулся.

– Смотри! – вскричал – Там Маргарита!

– Фу, черт! – Невольно я ругнулся.

– Вы не магистр, Вы инквизитор!

Вы верно извести стремитесь

Того, кто Вам вернул желанье!

Пора покончить с Вашей манией!

Я спать иду, Вы – веселитесь –

Хватает дев в полночной Риге... –

Пора сворачивать интриги.

 

Но пубертатный Йоган Фридрих,

Как силуэт на мятой кальке

В координатах икс и игрек

По Даугава-Лайпу-Калькю,

Сосредоточен был на ней.

Она в плаще с горжеткой, в шляпке

Брела понурясь, без оглядки,

Мелькая в свете фонарей.

Вот мост понтонный, вот ограда,

Она – к реке, маневр разгадан...

​

– Марго, постойте, подождите! –

Кричит магистр, правда, тщетно –

Звезда несется по орбите,

А дальше, как в кино бюджетном –

Она – через перила в воду

Вошла бесшумно и без плеска,

Магистр, стянув сюртук свой шведский, –

За ней и за волосы сходу

Её хватает. Крики. Вопли.

В воде они не долго мокли.

 

Я подбежал, сорвал и бросил

Им круг спасательный с канатом.

Аптекарь был молниеносен

И выглядел аристократом,

Мне кажется, в глазах девицы.

И я был несказанно горд

Тем, как прекрасен Амбрерод

И убедительна водица.

Что ж, подопечный оказался

Не так уж плох в моём пасьянсе...

 

После удачного купания

Он и она дрожали молча.

Магистр в мокром одеянии

Вдруг подобрал её платочек,

Встал на колени, прослезился,

И с выражением, словно диктор:

– Люблю Вас страстно, Маргарита! –

Проблеял, а верней – взмолился.

Она качнулась, застонала

И без сознания упала.

​

На счастье, одинокий фурман

Вдоль Даугавы ехал шагом,

Его мы тут же взяли штурмом,

Тент опустили, и коняга

Повёз пролетку. Под попону

Мы незнакомку уложили,

По Старой Риге покружили.

Куда везти? Нигде резона

Нам останавливаться нет.

И кучер, очень славный дед,

 

Нам предложил к нему поехать,

Мол, если господа заплатят,

Его хозяйка – не помеха,

Напротив – им почистит платья,

Даст отдохнуть денёк-другой,

Накормит неказистой снедью,

У нас и воздух как варенье,

А после снарядит домой.

Магистр был счастлив, как бесёнок.

Горят глаза, бурлят гормоны!