– Коль скоро хочешь состояться

Ты властелином Трампедаха,

Не смей о цели с ним общаться.

Пускай он сам вкушает сахар,

Пусть к приключениям стремится,

И ненависть в любви познает,

Пусть обретёт покой в печали,

Пусть боли станет он молиться,

А ты фиксируй свой улов. –

Спокойно размышлял Марлов.

 

Из пышной свиты сладкой дивы

Взглянула Майя – нити взглядов

Пересеклись. Марлов учтиво

Ей указал на место рядом.

Сама, как спица в колеснице,

Парик, наряд замысловатый,

В глазах – голодные волчата,

Опасно даже шевелиться –

Порядок строг – нельзя с клиентом

Без одобрения. Моментом

​

Тебя вернут к портовым шлюхам.

Здесь не сыскать иной работы.

Или из Риги и на хутор,

Чтоб с воскресенья до субботы

Сидеть у моря, ждать баркасов

С салакой и балтийской килькой

И каждым нервом, каждой жилкой

Знать – жизнь уходит, нет припасов,

Песком текут сквозь пальцы годы,

А среди них одни невзгоды...

 

Но всё же голод перевесил:

– Что спросит юный господин?

Чем утомлен? Что так не весел?

И почему он здесь один?

Ах да, с ним был богатый денди –

Его хозяйка утащила

И уж, пожалуй, усыпила.

Пьет, видно, с ним вино и бренди –

Всё, что есть вкусного на ветке,

Она себе, а нам объедки.

 

– Ну чтож, зови сюда всех сразу,

Альгимантас нас угощает! –

Сказал Кристофер. – Он обязан

За ночь любви кормить всю стаю.

Испуганные, словно дети,

И отощавшие девицы,

Бегут к столу и ждут гостинцы,

Не веря никому на свете –

А вдруг обманут, как всегда,

Подвыпившие господа!

​

– Официант! – зовет Кристофер, –

Двенадцать порций карбоната,

Штофкухены и шерри с кофе!

В честь дня рожденья Альгиманта! –

Девицы в миг преобразились –

Взорвались хохотом и вздором,

И шутки плоские напором

В кисель табачный устремились –

– Альгимантас не пригодился!

– В лесу родился, пню молился!

 

И так полночи в брызгах визга,

Среди веселых бойких пташек

Кристофер ожидал магистра –

Фон ожиданья был окрашен

Лиловым мороком сомненья.

От Holy Red, из будуара

Примчал посыльный. – Всё пропало!?

Кристофер устремился тенью

За мажордомом с канделябром

На зов кудесницы Алхамбры.

​

Пройдя с десяток коридоров,

И многочисленные двери,

Через парад тамбурмажоров,

Пришли к таинственной пещере,

Где повелительница страсти,

Дочь громовержца и Дионы,

Во гневе и роняя стоны,

Переживала кризис власти

Над всеми флаушами Риги –

Пора в утиль, носить вериги!

 

– Твой Амбрерод – вахлак и мява,

Пришел и сразу о расходах,

Неуж-то, думаю, легавый,

Что ищет в мирных наших водах?

Тогда его я в игровую

Отправила, – приехал Шмерлинь,

Тот генерал, кого отвергли

Мои девицы – ни в какую

Он не желал платить за время,

Что с ним потратили. Он в темя

 

Себе вонзил, что как мужчина

Он ого-го, хотя на деле

Он не вкуснее гуталина.

Ну, в общем, в генеральском теле

Нет ни шиша – одни лампасы...

На что мы только тратим силы!

Я отвлеклась, прости, мой милый!

Твой Амбрерод, монах без рясы,

У Шмерлиня сорвал три банка,

Затем, ты знаешь, куртизанка

 

Куда вернее, чем везенье

В картёжных играх – к генералу

Метнулось счастье. Нет сомненья,

Что облапошен будет малый.

– Но как же вызволить? Не пустят

Партнёры бедного кутилу –

И отыграться он не в силах,

И масти нет рубить капусту! –

Отчаянно вскричал Марлов.

– Порядок в картах строже слов!

 

– Спокойно, юноша, без нервов!

Сейчас мы вырвем Амбрерода.

Кричи, что в масти снова червы, –

Пароль такой здесь для народа,

Что чья-то прибыла жена,

Здесь жены вызывают робость,

Приход жены – кошмар и пропасть,

Страшней похмелья от вина. –

Сообразительный Кристофер

Мгновенно дал сигнал тревоги.

 

И игроки, поправив фраки

И отряхнув табачный пепел,

Убрали карты и дензнаки,

А с ними заодно и трепет

Перед явившейся «супругой»

И, рассуждая о погоде,

Раскланиваясь на проходе,

Лениво вышли друг за другом.

Магистр потерян был и жалок –

Нет Маргариты, нет фиалок...