Глава 2. В доме у магистра

Был вечер. Заблистали астры.

Но на душе тревожный ёжик –

Там, у забора, тип вихрастый,

И Трампедаха страх корёжит.

Похоже, Джонсоновы шашни,

Он соглядатая прислал,

Чтоб тот рецепты разузнал...

Ну да, детина выше башни

Таким разнузданным манером

Стоит. Как видно, с револьвером.

 

Но револьвер страшит не очень –

Вот с ужином задержка – жутко!

Порядок в доме – ужин в восемь!

Война войной, но для желудка

Нет оправданий, нет причины

Для ожиданий и в минуту!

Как можно изменить уюту

И заповедям дисциплины!

Священен миг еды вкушенья!,

И Трампедах в одно мгновенье

​

Свой страх через хребет ломает,

Кричит шотландке подавать,

И Керолайна накрывает

Огромный стол. Посуды – рать,

А скатерть – точно Даугава.

Плывут тарелки-корабли

Фужеры словно журавли,

Во исполнение устава

Победным клином выступают

И трапезный парад венчают.

 

Глаза горят и сердце рвется

Покинуть алчущую грудь,

Взахлёб слюна, кадык трясется,

Ян Вридрикис готов метнуть

В гуменника ножи и вилки

(Его вносила Керолайна

Под Баха, Штрауса и Гайдна).

Звучит орган, убрать ухмылки!

Для утонченного обжоры

Стол – сцена, всё на нём – актёры!

 

И вдруг, торжественность минуты

Нахально прервана – в окно

Раздался стук. Как яд цикуты,

Как ниндзя в черном кимоно,

Ворвались звуки в Трампедаха.

Померкли свечи, всё пропало,

Подайте живо опахало –

Холодный пот, мокра рубаха...

Но держат ноги. Ярость силы

Дала магистру. Будто иглы

​

Впились в магистра два зрачка

И голос – Здесь ли кандидат

Наук оккультных? – дурачка,

Видать, в нём видит этот гад!

Меж тем, все меткие словечки

Магистр утратил. Немота

Им овладела. Два перста

Он приподнял. Метнулся к печке,

Чтоб кочергой исчадье ада

Огреть и выгнать вон из сада.

 

Однако поздний посетитель

Склонился в вежливом поклоне –

Пробор, жилетка, модный китель –

Скорей о городском пижоне

Помыслить надобно. Ну что ж,

Придется наглеца впустить

И с ним свой ужин разделить,

И Трампедах, осилив дрожь

И напрягая ум и кости,

Ступил назад, впуская гостя.

 

Тот быстро растворил окно,

Переступивши подоконник,

Вошел и сразу за вино,

Простите, сразу – за джин-тоник:

– Я слышу ароматы джина,

Вы, значит, верно Трампедах! –

Завёл пришелец лестно. – Ах!

Я не ошибся! Вот картина! –

И указал на натюрморт,

Изображавший бутерброд.

​

Сказать по чести, мы забыли

Сказать про трапезную залу.

Картин в ней выставлено – мили,

И все к обжорства идеалу

Ведут, где прямо, где окольно.

Вот Арчимбольдо, весь в орехах,

Вот Лукас Кранах, что под стрехой

Расположил стрижей довольных,

Вот натюрморты, вот марины,

Пейзажей мало, чаще мины

 

Охальников и зубоскалов,

Опричь того – монахов мудрых,

Мол, ничего нет в мире даром,

Ни дня, ни вечера, ни утра.

К примеру, А. де Вилленеф.

Чтоб промочить с рассветом глотку,

Он из вина придумал водку.

Возгонкой. Истинно! Не блеф!

Вот Лемери. Он мозг напряг,

Из водки получив коньяк.

​

Гамбринус, Примус Первый, Жан,

Добавил хмель в вино. И пива

Нахлынул пенный океан.

Мир требует его долива!

А вот восточный Аl kogol,

Напиток винный, враг Корана.

Всех алкоголиков из стана

Пророк советует на боль

Испытывать и изгонять.

Ну и камнями побивать.

 

Теперь два слова про голландцев:

Рисунок, блики, полутени

Совсем не оставляют шанса

Преодолеть оковы лени

И взгляду выползти из рамы,

Где наутилусные кубки,

Лимоны, раки, зайцы, утки

Ведут к себе, в обжорства храмы –

Я там навек стремлюсь остаться

И с мухой ролью поменяться.

 

Пардон, мы отвлеклись от темы –

Джин был магистровский конёк,

И нам для фабулы поэмы

Понадобился черешок,

Который прорастёт до неба

И даст пикантные плоды

Мне в наказанье за труды –

Жизнь своенравна и свирепа.

Но смело мы по ней пойдём –

Наполним джином водоём!